Основные даты жизни и деятельности в. п. ногина. Ногин виктор павлович Смотреть что такое "Ногин, Виктор Павлович" в других словарях

В 1898 стал членом социал-демократической группы "Рабочее знамя" и принимал участие в организации забастовки за Невской заставой . В результате был арестован и сослан в Полтаву.

В 1900 году нелегально эмигрировал в Лондон.

С 1901 года — агент газеты "Искра". В октябре создал первый отдел "Искры" в Санкт-Петербурге.

В 1903 году Виктор Ногин стал членом Екатеринославского комитета Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). После второго съезда партии примкнул к большевикам.

В 1904 году был арестован и в 1905 году сослан на Кольский полуостров, откуда бежал за границу.

После получения амнистии в связи с подписанием манифеста 17 октября (по новому стилю 30 октября) 1905 года, Ногин вернулся в Россию.

Принимал активное участие в Первой российской революции 1905-1907 годов, был членом комитетов РСДРП в Санкт-Петербурге, Баку и Москве.

С 1907 года — член Центрального комитета (ЦК) РСДРП, с 1910 года — член Русского бюро ЦК РСДРП.

В марте 1911 года Ногин был арестован и сослан на четыре года в Верхоянск. В ссылке он занялся самообразованием и написал книгу "На полюсе холода".

В 1914 году около трех месяцев жил в Якутске, затем до 1917 года — в Саратове и Москве, где занимался в основном литературной деятельностью.

В 1916 году стал членом Московского областного бюро ЦК РСДРП.

В апреле 1917 года Ногин принимал участие в VII Всероссийской (Апрельской) конференции РСДРП и был избран членом ЦК партии.

В июне на I Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов был избран членом президиума центрального исполнительного комитета (ЦИК). После участия в работе VI съезда РСДРП (б) стал членом ЦК партии, а затем, в октябре, избран первым большевистским председателем Моссовета.

С 6 на 7 ноября (с 24 по 25 октября по старому стилю) 1917 года — один из руководителей вооруженного восстания в Петрограде (сейчас Санкт-Петербург).

8 ноября (26 октября по старому стилю), на II Всероссийском съезде Советов, был назначен наркомом торговли и промышленности в первом Совете народных комиссаров (СНК). 17 ноября (4 ноября по старому стилю) 1917 года вышел из ЦК и СНК.

30 ноября (17 ноября по старому стилю) 1917 года был назначен областным комиссаром труда в Москве, в апреле 1918 года — заместителем наркома труда РСФСР. В октябре Ногин стал членом Президиума Высшего Совета Народного Хозяйства (ВСНХ) и председателем Главного правления текстильных предприятий.

В 1919 году он был избран председателем Всероссийского союза рабочей кооперации. В 1920 году был назначен заместителем главы торговой правительственной делегации для переговоров с Англией и другими державами.

С 1921 года — председатель Главного хлопкового комбината, член Туркестанского бюро ЦК РКП(б) и Туркестанской комиссии ВЦИК.

В 1922-1924 годах был председателем правления Всероссийского текстильного синдиката. На фондовой бирже Нью-Йорка зарегистрировал акционерное общество All-Russian Textile Syndicate для того, чтобы осуществлять прямые закупки американского хлопка.

22 мая 1924 года Виктор Ногин скончался, был похоронен на Красной площади, у Кремлевской стены в Москве.

В 1924 году Варварская площадь в Москве была переименована в площадь Ногина (в 1992 году разделена на Славянскую площадь и площадь "Варварские ворота").

3 января 1971 в Москве была открыта станция "Площадь Ногина" (5 ноября 1990 года переименована в "Китай-город").

В 1930 году именем Ногина был назван город Ногинск Московской области (ранее носил название Богородск).

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

Альманах"Богородский край" N 1 (2002)

ВОСПОМИНАНИЯ. ДНЕВНИКИ

ВОСПОМИНАНИЯ О В.П. НОГИНЕ

Н.И. Лебедев

Политическая карьера Виктора Павловича Ногина, «одного из наиболее выдающихся и серьезных представителей центра РСДРП» (по агентурным данным Охранного отделения) рухнула 1 ноября 1917 г., когда он в знак протеста против установления однопартийной диктатуры вышел из Совнаркома и ЦК. В дальнейшем он занимался почти исключительно хозяйственной работой. После его смерти в Москве в 1925 г. вышел сборник воспоминаний о нем «Текстильщики памяти В.П. Ногина», одну из статей которого мы перепечатываем в преддверии 125-летия человека, имя которого вольно или невольно вот уже более 70 лет носит Богородск.

Автор воспоминаний - Н.И. Лебедев -являлся одним из деятелей ЦК Всероссийского Профсоюза текстильщиков, был членом правления Всероссийского текстильного синдиката. Судя по языку воспоминаний, их автор не технический «спец», как его однофамилец А.А. Лебедев (руководитель Хлопкового комитета), а, скорее, партийный или профсоюзный функционер. Упоминаемый в тексте Б.П. Позерн (1882-1939) - старый большевик, участник гражданской войны, с 1921 г. на хозяйственной работе.

М. С. Дроздов

В.П. Ногин начал свою как трудовую, так и революционную деятельность на текстильных фабриках, среди текстильного пролетариата.

Еще пятнадцатилетним подростком он поступает на Богородско-Глуховскую мануфактуруру на должность конторского мальчика. Затем в 1896 г. переходит в Ленинград на фабрику Паля. Тяжела и беспросветна была тогда жизнь рабочего-текстильщика. Царское правительство в союзе с капиталистами фабрику превращало одновременно и в казарму, и в место самой беспощадной эксплуатации. С таким положением не могла примириться от природы богато одаренная натура будущего «Макара» (нелегальная партийная кличка В.П.), и он, несмотря на то, что работа на фабрике ему сулила сравнительно сносные перспективы (мог быть мастером или химиком), в 1897 г. связывается с революционными кружками и организует забастовки, направленные против царившего гнета. За это он в момент забастовки попадает в лапы к царским жандармам, ими запрятывается на год в тюрьму, а затем и в ссылку под надзор полиции. С этого времени он отрывается от текстильной промышленности, отдается целиком революционной работе, повергаясь за нее бесчисленным арестам и ссылкам. Но, будучи оторван от текстильной промышленности, он принимает живейшее участие в организации московского профсоюза текстильщиков, а затем и на первой областной конференции. В этой работе В.П. известен нам уже под партийной кличкой «Макара». На конференции он присутствует как представитель большевистской фракции РСДРП, в качестве такового направляет работу конференции в духе ее тактики и лозунгов.

Теперь, просматривая краткие протоколы этой конференции, видно, что тогда В.П. был хорошо знаком не только с жизнью, бытом, условиями работ и состоянием организации рабочих текстильщиков, но прекрасно знал также силы их противников-фабрикантов. Вот, что он, между прочим, говорил при обсуждении вопроса о стачке: «Недостаточность заработной платы - вот злободневный вопрос. Ее не хватает на продукты первой необходимости, цены на которые все растут. Как с этим бороться?.. Надо помнить, что хозяева уже организовались. Они не должны захватить нас врасплох. Вспомните устав их союза»... и т. д. Из этих немногих слов видно, что СДП недаром поручила В.П. представительство на этой конференции. Он умеет оценить обстановку, умеет учесть все условия, говорящие за и против того или иного решения вопроса.

О том, насколько сильно в этой конференции было влияние В.П., можно судить по тому, что, несмотря на огромное засилье в тогдашних союзах меньшевиков, как известно, стоявших за «нейтральность», было вынесено постановление о необходимости полной согласованности действий экономической и политической организации рабочего класса, т. е. профсоюзов и РСДРП. Таким образом, здесь товарищ Макар на самой заре профдвижения текстильщиков помог им найти настоящий путь дальнейшего развития и тем самым предохранить его от разлагавшей язвы оппортунизма и реформизма.

Но здесь В.П. пришлось работать очень не долго. Он вновь царской охранкой, а затем и революционной работой отрывается от текстильщиков вплоть до 1918 г.

Это его новое возвращение совпало как раз с моментом национализации промышленных предприятий и в самый тяжелый период их существования.

Отсутствие топлива, сырья, оборотных средств, продолжавшийся саботаж со стороны технического персонала, разгар гражданской войны, оторвавшей лучшие силы рабочих, и т. п. - такова была картина положения. Во главе текстильной промышленности тогда стоял организованный вскоре после Октябрьской революции Центротекстиль. Учреждение, на первых порах необходимое, но затем благодаря своей громоздкости оказавшееся неприспособленным к новым задачам. Фабрикам грозила гибель от замерзания и расхищения. Фабриканты, а там, где они бежали, их доверенные, делали все возможное вплоть до привлечения на свою сторону менее сознательных рабочих, чтобы усилить это состояние. Чтобы выйти хоть сколько-нибудь из положения, необходима была твердая рука, умеющая не только приостановить дальнейшее ухудшение, но и собрать все сколько-нибудь способное к творческой работе и направить эту работу. Такой-то останавливающей и направляющей рукой явилась рука В.П. Вот справка о его приходе:

12/IХ 1918г. ВСНХ постановил утвердить коллегию Центротекстиля. В составе члены: Киселев, Рудзутак, Окунь, Машкович, Мархлевский, Рыкунов, Озол. Кандидаты: Ногин, Сырцов, Назаров, Балясников. Из этой справки видно, что в Главтекстиль В. П. сначала пришел далеко не на руководящий пост. Но это его не смущало. Дело не в чинах и не в том кресле, на какое человек посажен. В. П. думал о деле, а не об этом.

Свою работу он начал с того - какую фабрику и в какую очередь необходимо национализировать, как поставить дело управления этими национализированными предприятиями, как предохранить фабрики от расхищения и гибели от замерзания. Здесь явилась идея об организации «кустов» - предшественников ныне существующих трестов. Для осуществления идеи, положенной в основу организации этих кустов и, как известно, сходившейся к тому, чтобы все предприятия, входившие в тот или иной куст, вместе взятые, представляли бы из себя как бы одно целое комбинированное предприятие,- требовалось более или менее точное знакомство с этими предприятиями, требовалось знание их взаимной производственной связи их друг с другом. Между тем, ни материалов, ни каких-либо указаний на все это не было. Господа фабриканты свои секреты держали в тайне и, конечно, они не намерены были передать их революционным рабочим. То же самое делали в своем большинстве и специалисты.

И вот здесь-то В.П. развернулся и показал себя, как настоящий хозяин. Я сейчас, по истечении уже семи лет с того времени, никак не могу себе представить, как это можно так основательно знать почти каждую хоть сколько-нибудь крупную фабрику, знать, какая у нее производственная или коммерческая - да, даже коммерческая - связь была с другой фабрикой, как это знал В.П. Да, он знал фабрики, и только благодаря этому знакомству, можно сказать, тогда почти не было ошибок. Помимо фабрик, В.П. знал наперечет и каждого хоть сколько-нибудь видного специалиста, причем он часто знал этих специалистов, что называется, насквозь, знал даже интимные стороны их жизни. Это знакомство дало ему возможность при наличии организованного саботажа с их стороны очень скоро привлечь к работе виднейших и подойти к использованию их настолько правильно, что в продолжении всей последующей работы и до самой смерти не было каких-либо недоразумений и упущений. Особенно круто доставалось В.П. в вопросе о спасении фабрик от подготовленной консервации. Но и с этим делом справились сравнительно вовремя. Путем выработки отчетливой и с технической стороны продуманной инструкции местам (губсовнархозам, правлениям кустов и отдельным фабрикам) на фабрики даны были указания, что надо сделать, чтобы не допустить сырости и ржавчины на машинах. Результат оказался настолько блестящим, что и сейчас каждая неработающая фабрика может быть пущена в ход в любое время. Не меньшую заботу, находчивость, знание и энергию В.П. проявил и во всем остальном. Я помню, как много он уделял времени, например, таким вопросам, как правильное распределение довольно ограниченных средств, сырья и вспомогательных материалов. Все это было в крайне ограниченных размерах, и поэтому каждый хозяйственник хотел получить значительно больше в запас, чем это было ему необходимо на установленный срок. Малейшая ошибка в этом деле неизбежно вела как к недовольству со стороны рабочих (несвоевременная уплата зарплаты), так и к перебоям в производстве.

И вот, чтобы этого избежать, чтобы устранить, может быть, и оправдываемое интересами отдельных предприятий недовольство, - В.П. обязательно требовал всякую разверстку себе на просмотр и исправление. И он действительно исправлял, да так, что против что-либо говорить не приходилось. Большую энергию, - я бы сказал, увлечение - В.П. приложил также и к делу изыскания способов замены хлопчатобумажного сырья. Опыты, производимые над котонизацией льна, постоянно получали его поддержку. Он радовался всякому хоть сколько-нибудь в этой области достигнутому результату, но, увы, как известно, ему пришлось в этом деле разочароваться.

Особенно, я помню, не то в 20, не то в 19 г., он много радовался полученным результатам от намотки швейных ниток, вместо катушек (запас которых иссяк, а новые было делать не из чего), на концы бумажных шпулек. С какой радостью и с какой гордостью он тогда рассматривал присланные из Ленинграда образцы. Так мог радоваться только человек, который вкладывает в дело всю свою душу, всего себя.

Благодаря победам Красной Армии, гражданская война пошла на убыль. Освободился и так долго ожидаемый текстильной промышленностью путь к Туркестану.

Туркестан, во время гражданской войны отрезанный от России и подвергнутый разгрому белогвардейских и басмаческих банд, в это время переживал период не только полнейшего исчезновения хлопководства, но и находился в состоянии голода. Открытие туда пути со стороны текстильной промышленности потребовало нового колоссального напряжения сил. Одновременно с установлением формальных деловых сношений требовалось принятие срочных мер к спасению оставшихся запасов хлопка, разбросанных по различным местам и находящихся без всякой охраны. Надо было подумать о том, чтобы спасти от окончательной гибели хлопкороба и хлопковые плантации, надо было подумать о спасении почти погибшего шелководства и т. д., и т. п. Одним словом, освобождение от белых Туркестана одновременно с величайшим удовлетворением выдвигало в порядок работы тысячи крупнейших и сложнейших вопросов. Конечно, если бы Советская Республика не была так материально истощена, как это было на деле, все вопросы можно было разрешить значительно легче и проще. Но в силу истощенности приходилось изыскивать такие пути к разрешению их, которые при минимальной материальной затрате дали бы максимум результатов. Здесь не представляется возможным остановиться хоть сколько-нибудь подробно на тех сложных и порой весьма зигзагообразных маневрах, проделывавшихся для того, чтобы достигнуть цели. И эта цель была достигнута. Остатки хлопка были спасены, доставлены на фабрики и переработаны в мануфактуру, в значительной мере восстановлено хлопководство и шелководство, хлопкоробы и другие труженики Туркестана спасены от голодной смерти. Больше того, за эти годы в Туркестан переброшена и вот уже несколько лет приведена в действие шелкомотальня. Создано новое на почве советских отношений взаимное понимание общности интересов хлопкороба, хозяйственника и рабочего обрабатывающей промышленности. Во всей этой огромной проделанной работе первое место опять-таки занимает В. П. Ногин. Случилось, что в разгар этой работы В.П. попадает в Туркестан. Для него эта поездка была тяжелым испытанием, но он не растерялся. Обладая острым, практическим умом и марксистским методом подхода к разрешению поставленных жизнью задач, он быстро ориентируется во всей сложности вопросов, намечает программу действий, которая и приводит к указанным выше результатам. Так же не растерялся В.П. и в момент перехода к нэпу.

Одновременно с переходом к работе на основах хозрасчета нэп поставил перед промышленностью задачу организации рынка, учета его емкости, определения новой структуры организации промышленности.

На место прежних кустовых объединений, кстати сказать, находившихся в это время в нелепом двойном подчинении ГСНХ и ВСНХ, была выдвинута идея о необходимости трестирования промышленности. Так возникли современные тресты.

Дальше с приходом нэпа дальнейшее существование главкизма стало немыслимо, необходимо было его заменить чем-то более жизненным и отвечающим потребностям времени. Огромная заслуга В.П. при разрешении этого вопроса заключается как в том, что он один из первых хозяйственников выдвинул идею синдицирования промышленности, так и в том, что он эту идею провел в жизнь на основах сохранения организационной и чисто деловой связи всех частей текстильной промышленности. А сделать это было крайне нелегко. Дело затруднялось не только отсутствием какой-либо преемственности в вопросе о создании новой, т. е. синдикатной формы объединения промышленности, а еще и тем, что в ту пору вновь была воскрешена существовавшая с 1918 г. идея расщепления текстильной промышленности по роду волокна, т.е. идея создания вполне самостоятельных синдикатов хлопчато-бумажной промышленности, льняной и др.

Борьба была крайне жестокая, и одно время казалось, что победит последняя идея. Знание текстильной промышленности, сознание той роли, которую она играет в нашем народном хозяйстве, и настойчивость В.П. не дали восторжествовать этому крайне пагубному проекту. Хотя план организации текстильного синдиката у В. П. возник одновременно с зарождением идеи его создания, к осуществлению этого плана он пришел не сразу. Потребовалось несколько месяцев, чтобы психологически подготовить хозяйственников к мысли о необходимости синдиката. В. П. действует крайне осторожно. Им внутри главного правления создается маленький отдел, в задачи которого ставится только дело регулирования торговых сделок по реализации продукции, затем производство некоторых торговых операций, а затем уже и синдикат.

Первоначальный проект устава последнего он вырабатывает один, но прежде чем внести его на обсуждение широкого собрания, он обсуждает его в тесном кругу работников по главному правлению. За отсутствием времени, помню, этот проект обсуждается у него на квартире при самом ближайшем участии Б. П. Позер на. Автор этих строк тоже присутствовал при этом. Дело не обошлось без разногласий. Я сейчас не помню уже сути этих разногласий, но они были устранены компромиссом с обеих сторон. Проект был принят, а с ним приступлено и к практической организации синдиката. Теперь вряд ли найдется из сколько-нибудь понимающих дело людей, который решился бы сказать, что синдикат оказался несостоятельным, а работа и усилия В.П. напрасными. Это дело В.П. выполнено настолько блестяще, что текстильная промышленность и текстильщики могут гордиться ее результатами.

Но мысль В.П. не останавливалась на изыскании наилучших организационных форм хозяйственных организаций к практическому разрешению повседневных вопросов и к изысканию способов отстаивания ее интересов, когда этого требовали обстоятельства. Она работала интенсивно и в направлении изыскания наилучшей постановки в деле самого производства, в направлении изыскания технических усовершенствований и рационализации. В данное время особенно много говорят о последнем, но В.П. еще три года тому назад выдвинул идею о необходимости перехода к специализации фабрик, т. е. к выработке каждым предприятием строго определенного ассортимента товара, наиболее соответствующего ее оборудованию...

Дисциплинированнейший партиец и преданнейший работник в деле строительства пролетарского государства, наделенный честной натурой, он думал только о деле. Этим и объясняется то, что В.П. все горячо любили, но вокруг его имени не было никакой рекламы.

Работать и работать, не покладая рук и не считаясь с усталостью и ни с чем, - он считал своей главнейшей обязанностью и свято ее выполнял. Я помню голодные и холодные 18 и 19 г. Помещение Делового Двора совершенно не отапливалось. Застывали чернила, о чае или о прочем доступном теперь комфорте тогда не приходилось и думать. В своем кабинете В.П. обычно сидел в шубе, а иногда и в шапке. Во время беседы или заседания всегда сидел в полусогнутом положении. В кабинете тогда, когда не отрывала его работа в многочисленных комиссиях, членом которых он состоял, ему приходилось просиживать часов по 6-8. Глядя на него, казалось, что это сидит прикованный к креслу богатырь, которому холод, голод и усталость - ничего не значащие явления. Но это было, конечно, не так. Он мерз и страдал так же, как и все остальные. Разница была только в том, что он всегда умел переносить в себе, не выливая наружу этих страданий.

По временам нам, работавшим с ним, было жутко смотреть на него, так как мы понимали смысл его внешнего спокойствия. Иногда, не удержавшись, то тот, то другой из товарищей во время беседы или собрания предложат кусочек хлеба или картофеля. Он не отказывался, обыкновенно брал, и как бы мал кусочек ни был, он непременно разламывал его и уже после этого направлял по назначению. Тогда, когда ему удавалось что-либо приносить с собой, что в то время было редко, он также делился с нами. Вообще терпеливость и отсутствие заботы о себе доходили у него до беспредельности.

Я помню разговор с ним незадолго до рокового ухода в больницу. Было уже совершенно ясно, даже не посвященному в тайны медицины, что болезнь у него приняла такую форму, при которой каждый день работы грозил наибольшим осложнением. В это время у него не только появились сильные боли в животе, ему питание давалось, как грудному ребенку (каша, макароны и почти в порошок размеленное белое мясо). Я на этот раз решительно заговорил с ним о том, чтобы он закончил работу и занялся лечением, доказывая ему, что если он сам не хочет считаться с своей болезнью, он должен это сделать во имя интересов дела и т. п. Он тоже считал это необходимым, но... но в то же время заявил: «Нет, мне недельку-другую придется подождать, потому что не окончено вот то-то и то-то, надо закончить и потом лечиться»...

Если говорить о Викторе Павловиче, как о работнике, нельзя обойти молчанием и следующее. Всю свою работу (конечно, здесь я говорю о работе в части, касающейся только текстильной промышленности) он увязывал с общественным мнением ее руководящих органов и с партийными и советскими постановлениями. Он, например, всегда говорил, что не мыслит себе работу без этой общественности или, как потом стали говорить, без «единого фронта». Постановления партии для него были обязательны и он проводил их в жизнь, как только может проводить дисциплинированнейший член партии. Это, конечно, не значит, что у В.П. всегда и во всем со всеми было полное единодушие. Нет, расхождение во взглядах и внутри текстильной семьи, в том числе и с профсоюзом, на тот или иной вопрос или мероприятие бывали и довольно существенные. По временам борьба была крайне жестокая, причем В. П. умел бороться за свою позицию так же настойчиво и упорно, как и работал. Но тогда, когда он не получал большинства, он умел подчинить себя его решениям. Это его ценнейшее качество во многом способствовало текстильщикам, несмотря на попытки - а таких было немало - расколоть имевшееся среди них единство, сохранить его до настоящего дня и тем облегчить изживание теперь уже отходящей в область истории разрухи.

Наряду с умением работать единым фронтом с руководящими органами текстильной промышленности и с профсоюзом, В.П. в то же время умел привлечь к себе уважение со стороны всех сотрудников, начиная от крупнейших специалистов до курьеров включительно. Во время пребывания его останков в Доме Союзов я неоднократно видел, как работавшие с ним простые женщины-курьерши просиживали в горчайших слезах целые часы в этом помещении. Глядя на них, чувствовалось, что они потеряли самого близкого человека, а не начальника. Такое отношение служащих несомненно давало ему возможность делать многое с таким темпом и аккуратностью, которые в наших, даже лучших, учреждениях можно не часто встретить.

Отношение В. П. к рабочим-текстильщикам и вообще ко всем рабочим определялось всегда его прошлым, всей его жизнью. В борьбе и в непосильной работе он доказывал, что священнее для него нет ничего, как только освобождение рабочих от всякого гнета насилия и нищеты. Но и здесь опять-таки В.П. был самим собой. Он никогда не говорил ни приходившим, особенно в период главкизма, многочисленным делегациям рабочих, ни в момент объезда фабрик, того, чего нельзя было выполнить. Ясность и правдивость, как бы они неприятны ни были,- прежде всего. От него рабочие уходили, может быть, не всегда удовлетворенными, но зато почти всегда уяснившими, что не настал еще момент удовлетворения их справедливых претензий. Всякий же момент, котда хоть сколько-нибудь представлялась возможность пойти навстречу нуждам рабочих, им учитывался и встречал в нем горячего сторонника удовлетворения этих нужд.

Таков в общих чертах был В.П., как человек, работник на арене борьбы за освобождение рабочего класса и главный руководитель текстильной промышленности в условиях советского строя. Конечно, здесь сказана только частичка того, что следует сказать о нем, чтобы получить полный его образ. Но это не в силах одного человека. Это могут сделать только все те, кто его знает, и кто с ним работал. Но и при этом условии потребуются целые годы, чтобы с достаточной полнотой восстановить его значение.

Не словами, а общей скорбью, текстильный, а с ним и весь пролетариат ответил на его смерть. Текстильщики, среди которых он начал и кончил свою жизнь, как борец и строитель новой жизни, никогда не забудут могучего образа этого борца, как будто насильно лишенного жизни. После его смерти со всех концов необъятного СССР и до настоящего времени поступают сведения об увековечении тем или иным путем его памяти.

Так относятся только к горячо любимым вождям и героям. Для текстильщиков В. П. был вождем, среди них он был отцом национализированной промышленности и учителем в построении социалистического хозяйства.

Поэтому имя и образ его бессмертны.

1 Лебедев Н.И. Воспоминания о В.П. Ногине. // Текстильщики памяти В.П. Ногина. М., 1925. С. 67-83.

Все взаимосвязано. Так связанна между собою вся советская история. 1925, 1937, 1952, 1956, 1991 и сейчас, казалось бы далеки друг от друга, имели разные действующие лица и события. Но это не совсем так.

На первый взгляд между событиями 1925 года, чистками 1937 г. и «делом врачей» в 1953 г нет ничего общего, но это совсем не так.

1925 год унес жизни сразу нескольких крупных советских военных деятелей. Еще недавно умер Ленин, а тут начался парад смертей

В мае 1924 года через несколько дней после операции прямо на руках Розанова скончался известный большевик тов. Ногин . От повторного желудочного кровотечения. Не самая частая причина смерти в стенах клиники, да ещё под присмотром опытного клинициста.

На операционном столе, по почти почти пустяшной причине скончался опальный большевик Виктор Павлович Ногин,

В 1933 году на операционном столе умер известный психиатр П. Ганнушкин (страдал раком толстой кишки), который доверился профессору Розанову в паре с другим корифеем от хирургии – Алексеем Мартыновым.

Создатель советской психиатрической школы Пётр Бори́сович Га́ннушкин также умрет на операционном столе профессора Розанова

Пациенты профессора Владимира Розанова часто получали билет в один конец....

...........................................................

В марте 1925 года по пути из Кремля домой умирает председатель ЦИК СССР Нариман Нариманов. Официальное заключение – от сердечного приступа.

Нариман Нариманов никогда не жаловавшийся на сердце внезапно умрет от его остановки

Через каких-то три дня, 22 марта, из Тифлиса в Сухуми вылетел самолёт «юнкерс», на борту которого находились первый секретарь Закавказского крайкома РКП(б) тов. А. Мясников (Мясникян), председатель Закавказского ГПУ Могилевский и уполномоченный наркомата почт и телеграфов (в прошлом известный чекист) Г. Атарбеков.

Лидер Закавказья Александр Мясников стал одной из жертв загадочной авиакатастрофы

Видный чекист и один из первых советских разведчиков оказался на раз-бившимся рейсе

Один из основателей ВЧК Г. Атарбеков также оказался среди погибших

Что же случилось? Лётчик Шпиль вместе с бортмехаником Сагарадзе на самолёте Junkers F-13 с бортовым номером R-RECA (заводской - 590) выполняли пассажирский рейс из Тифлиса в Сухум. На борту находились три служебных пассажира

Почти в полдень авиалайнер взлетел с Тифлисского аэродрома и взял курс на Сухум. Однако через 15 минут в аэропорт поступило сообщение, что самолёт загорелся. На глазах свидетелей происшествия, двое людей выпрыгнули из горящей машины и разбились насмерть. «Юнкерс» врезался в землю и взорвался

« Вчера в 12 ч. 10 м. вблизи Дидубийского ипподрома трагически погибли вследствие аварии аэроплана Юнкерс-13 заместитель председателя Совнаркома ЗСФСР, член Президиума ЦИК СССР, член РВС СССР и Краснознаменной Кавказской армии Александр Федорович Мясников, председатель Закавказской чрезвычайной комиссии Соломон Григорьевич Могилевский и заместитель наркома РКИ в ЗСФСР и уполномоченный Наркомпочтель СССР в ЗСФСР Георгий Александрович Атарбеков и два летчика - товарищ Шпиль и товарищ Сагарадзе.

Погибшие летели вот на таком самолете

Следственная комиссия так и не смогла установить причину взрыва

В Сухуме эти люди должны были встретиться с Троцким. Через десять минут после взлёта самолёт загорается и падает; всё высокие чиновники погибают. Троцкий обвиняет в диверсии меньшевиков.

Лев Троцкий не имея никаких доказательств, тут же обвинит в гибели пассажиров Junkers F-13 меньшевиков, спровоцировав новую волну террора

Уже в 1930-е г. он поменяет мнение, станет во всем обвинять Сталина........

В июле того же года Фрунзе попадает в автомобильную аварию. Дело как-то быстренько замяли, тем более что наркомвоенмор (ставший к тому времени ещё начальником военной Академии РККА) отделался всего лишь ушибами и синяками.

Но за границей русские эмигранты сообщают, что на жизнь наркома было совершено самое настоящее покушение в стиле канувших в Лету народовольцев – с «адской машинкой», заложенной в вагоне-ресторане поезда, в котором ехал Фрунзе. Покушение сорвалось якобы по причине неисправности часового механизма. После этого Фрунзе ещё дважды попадёт в автомобильную аварию.

27 августа в американских дебрях таинственным образом погибает бывший заместитель Троцкого Эфраим Склянский.

Эфраим Склянский (слева) и Лев Троцкий

Почему погиб Склянский? Корни надо искать в делах концессий.

С приходом Троцкого концессионная политика Москвы резко активизировалась. Советский Союз подписал договоры о двух крупнейших за всю его историю концессиях – на эксплуатацию Ленских золотых приисков с английской компаний Lena Goldfield и с компанией Аверелла Гарримана (в будущем дипломата и посла в Москве, а тогда крупного банкира) на разработку марганцевого месторождения в Грузии.

Жаждал получить концессию и нью-йоркский врач и фармацевт Джулиус Хаммер, с которым Троцкий познакомился в 1917 году, когда жил в эмиграции в Америке. Хаммер подвизался на ниве посредничества – он, в частности, способствовал сделке Амторга с компанией. Желательным партнером в глазах Москвы Хаммера делал и тот факт, что он был одним из отцов-основателей компартии США.

Амторг был конкурентом Хаммера: он поглотил организованную Хаммером для торговли с советской Россией Allied American Corporation. В июле 1923 года New York Times опубликовала сообщение своего московского корреспондента о сделке Наркомвнешторга с Allied American Corporation: по словам журналиста, в течение «пробного» периода продолжительностью в один год американская компания будет действовать совершенно независимо, без малейшего вмешательства советского правительства, которое «больше не настаивает, чтобы половина акций компании принадлежала русским».

Ровно на следующий день редакция получила опровержение Хургина. Советское правительство, писал Хургин, отнюдь не отказывается от контрольных функций: за всеми лицензиями на импорт в Россию или экспорт из нее Allied American должна обращаться в Наркомвнешторг.

Юлиус Хаммер подписывал эту сделку в Москве. В середине ноября туда приехал из Нью-Йорка и Хургин. В Нью-Йорк он вернулся лишь в начале апреля (оставив в Москве жену, впоследствии репрессированную, и дочь). Именно тогда он убедил Красина в неэффективности Allied American и других подобных фирм. При поглощении главы этих фирм стали членами совета директоров Амторга, получив свою долю акций и щедрую зарплату в 12 тысяч долларов в год – 200 тысяч по нынешнему курсу.

Все контракты, подписанные Allied American, ее кредиты, помещение и персонал перешли к Амторгу. Но ни Джулиус Хаммер, ни три его сына-партнера директорами Амторга не стали. Это был сильнейший афронт. Вот тогда все вышл из под контроля

Эфраим Склянский трагически утонул в озере штата Нью-Йорк

Он погиб из-за каких-то дел, которые вел концессиональный комитет СССР, возглавляемый Троцким

Как выяснилось, известный чекист и бессменный соратник Льва Давидовича утонул в одном из озёр в штате Нью-Йорк. В «Известиях» от 29 августа 1925 года были напечатаны подробности гибели Склянского.

Сообщение американской газеты о гибели Склянского

В советской газете Известия так писали об этом:

"27 августа совещание закончилось. Оставалось несколько свободных часов до отъезда. Хургин предложил покататься на лодке по озеру Лонглейк.

На пристани находилась моторная лодка, но механика не было. Решено было взять 2 каика и одну лодку. Склянский сел вместе с Хургиным. Товарищ председателя Амторга Краевский взял другой каик, а остальные 2 участника совещания сели в лодку. Хургин бывал на этом озере раньше и шел во главе флотилии.

Лодка держалась берега, а каики ушли на середину, где начались водовороты. Краевский предложил возвратиться, но Хургин заявил, что он хороший пловец и умеет справляться с каиком. Так как каик Краевского начал наполняться водой, он повернул к берегу. Хургин сказал, что последует за ним через несколько минут. На берегу Краевский застал пассажиров лодки, и они стали дожидаться Склянского и Хургина.

Прождав некоторое время, Краевский и его спутники добыли моторную лодку и направились на поиски каика. В течение минут 20 они не могли его обнаружить и лишь случайно успели заметить каик Склянского и Хургина в тот момент, когда он переворачивался.

Когда моторная лодка достигла места катастрофы, там находилось уже несколько лодок, поспевших с берега. Никто не решался нырять, так как было известно, что это наиболее опасное место на озере и там, по словам местных жителей, погибло уже много людей. Лишь через 15 минут удалось раздобыть багры и через 20 минут найти Склянского. Вернуть его к жизни не удалось. Хургина нашли через полтора часа. Глаза его были широко раскрыты, он, по-видимому, нырял, стараясь спасти Склянского.

Пока в Америке лодки топили людей, в Москве их давили паровозы. Через сутки после гибели Склянского под колёсами паровоза гибнет В.Павлов – старый соратник Фрунзе, товарищ п о их совместной работе в Иваново-Вознесенском губкоме.

А 3 сентября уже сам Фрунзе попадает в очередную автомобильную аварию. Невольно возникает мысль: не многовато-то «случайностей»?

…………………………….

Но всё это по своему существу мелочи в сравнении с тем, что произошло в начале августа 1925 года. Под Одессой был убит легендарный Григорий Котовский . Человек, с которым Михаила Фрунзе связывали особые отношения.

Григорий Котовский после покушения

Комбрига застрелил его ближайший соратник, некто Мейер Зайдер, по кличке Майорчик. Бывший сутенёр, которого после Гражданской войны Котовский почему-то приблизил.

Григорий Григорьевич Котовский, сын покойного героя гражданской так рассказывает об этом:

« В совхозе Чабанка, о котором я уже упоминал, накануне возвращения в Умань Котовский зашел в правление. Он дружил со специалистами совхоза, поскольку в юности сам закончил сельскохозяйственное училище. Возвращался домой поздно вечером. За несколько шагов до дома раздалось три выстрела.

Когда мама выбежала из дома, она увидела отца, который лежал вниз лицом, широко раскинув руки и ноги. Пульса не было. Пуля попала в аорту, и смерть наступила мгновенно. Когда Котовского внесли на веранду, объявился и сам убийца. Это был Мейер Зайдер. Упав перед мамой на колени, он бился в истерике: "Это я убил командира". Потом он скрылся и был схвачен только на рассвете.

Кто такой Зайдер? До революции он содержал в Одессе публичный дом. Своей жене, бывшей проститутке, покупал драгоценности.

Однажды во время оккупации Одессы, когда город был наводнен деникинцами, петлюровцами, поляками, французами, англичанами, он дал прибежище на ночь Котовскому, который в то время выполнял задания подпольного большевистского ревкома.

В 1922 году, когда публичный дом был закрыт, Зайдер, памятуя обещание Котовского отблагодарить его сторицей за помощь в 1918-м, явился в Умань.

При помощи Котовского стал начальником охраны Перегоновского сахарного завода близ Умани.

В злополучном августе 1925 года Зайдер приехал в Чабанку на машине, вызванной для переезда Котовского, якобы помочь семье командира собраться в дорогу... Следствие тянулось очень долго. Его вел некто Карлсон (или Каупельсон?), вскоре возглавивший НКВД Украины. Только осенью 1926 года суд вынес приговор - убийце Котовского дали 10 лет (по иронии судьбы в тот же день этот же суд приговорил другого подсудимого за убийство зубного врача и ограбление - к расстрелу).

В харьковской тюрьме бывшего содержателя публичного дома делают завклубом с правом свободного выхода. Уже через два года после приговора его выпустили на свободу, и он стал работать сцепщиком железнодорожных вагонов.

В 1930 году, когда 3-я Бессарабская кавалерийская дивизия праздновала юбилей и на праздник были приглашены ветераны-котовцы, они сказали маме, что Зайдер приговорен ими к смертной казни. Мама возражала: Зайдера ни в коем случае нельзя убивать - он единственный свидетель смерти отца, тайна которой была не разгадана.

Мама сообщила о намерении котовцев в особый отдел дивизии.

Однако властями ничего не было предпринято. Зайдера задушили, его тело положили на рельсы, чтобы имитировать несчастный случай, но поезд опоздал. Главным организатором убийства Зайдера был котовец-одессит Вальдман, расстрелянный в 1939 году.»

И всё же случившееся с Котовским вряд ли можно было назвать случайностью. И очень уж сомнительно, что прославленного «бессарабца» застрелили на «романтической почве». История крайне тёмная.

И выглядит как явное устранение неугодного – вышедшего из повиновения военного и чиновника в одном лице. Причём – самого высокого ранга.

Ни для кого не было секретом, что новый наркомвоенмор Фрунзе всегда благоволил к Григорию Ивановичу (как-никак оба «бессарабцы»!) и всячески помогал ему в карьерном росте. Тогда же, в двадцать пятом, появились слухи, что Фрунзе хочет сделать своим заместителем именно Котовского.

Все это не нравилось очень многим людям.

……………………

Так кому все это было нужно? Кто убивал советских руководителей? Вот краткое перечисление всех политических сил, которые могли влиять на события и быть заказчиком этих убийств:

1) Троцкий и троцкисты

2) Сталин и его окружение

3) «Правые» -- Бухарин, Рыков

4) Зиновьев, Каменев

5) Иностранные разведки

6) Убийства на почве конфликтов внутри комсостава РККА

7) ОГПУ (Менжинский, Евдокимов, Ягода, по отдельности или вместе)

8) Кто-то еще

Найти наиболее сторону, получающую выгоду от убийств довольно трудно, но в случае с Котовским и Фрунзе это очевидно его враги в армии и Троцкий.

Сам сын Григория Котовского, вспоминал так об этом в 2014 г.:

«Отношения Котовского с Якиром были очень сложными. Оба они были из Бессарабии. Якир происходил из богатой еврейской семьи, которая держала аптеку. Жена Якира Сара Лазаревна была дочерью богатого торговца-оптовика, который владел магазинами готового платья в Одессе и Киеве.

Продвижение Якира в годы Гражданской войны проходило с подачи Троцкого, с которым он был в родстве. Конечно, Якир способный и по-своему талантливый человек, но это родство сыграло очень важную роль.

У меня после пожара на даче, к сожалению, пропали документы, переданные мне старыми котовцами, о том, что даже свой первый орден Красного Знамени Якир получил незаконно. (Я, правда, эту инициативу котовцев не поддержал.) Во время Гражданской войны произошло несколько столкновений отца с Якиром.

Так, в 1919 году на крупной станции, кажется, Жмеринке, взбунтовался отряд из бывших галичан. Якир, оказавшийся в это время на станции, сел в штабной вагон и укатил.

Тогда Котовский применил следующую тактику: его бригада начала быстрым аллюром мотаться по всем улочкам местечка, создавая впечатление огромного количества кавалерии. Небольшими силами он подавил это восстание, после чего на паровозе догнал Якира.

Отец был страшно вспыльчивым, взрывной натуры человек (по рассказам мамы, когда домой приходили командиры, они прежде всего спрашивали: "Как затылок у командира - красный или нет?"; если красный, то лучше было не подходить). Так вот, отец вскочил в вагон к Якиру, который сидел за письменным столом, и крикнул: "Трус! Зарублю!".

И Якир спрятался под стол... Конечно, таких вещей не прощают."

"Был и такой случай. В 1920 году во время войны с Польшей, с белополяками, во время их успешного наступления на Киев был взят город Белая Церковь, где была главная резиденция графов Браницких, крупнейших землевладельцев среди поляков в дореволюционной России. Вслед за войсками в Белую Церковь вернулись и Браницкие. Во время контрнаступления Красной Армии бригаде Котовского было поручено взятие Белой Церкви.

Блестяще проведя эту операцию, Котовский с бригадой пошел дальше, а в Белую Церковь подошел обоз бригады, в составе которой был перевязочный отряд мамы. Как она вспоминала, Браницкие так поспешно покинули свой дворец, что в дворцовой столовой на столе оставались чашки с горячим кофе.

Мама велела своим медицинским сестрам и санитарам пройти в гардеробную и разыскать постельное белье, чтобы нарезать из него своего рода перевязочный материал типа бинтов. Когда она вошла в графскую спальню, то обратила внимание на стоявший в комнате большой кожаный чемодан. Раскрыв его, мама увидела в нем кружева и перламутровую ложку в золотой оправе.

Вдруг позади нее раздался крик: "Не трогайте, это мое!" Мама обернулась и увидела жену Якира. "Пожалуйста, - сказала Ольга Петровна, - мне ничего не надо. Мне нужны только бинты". (Несколько позже ей рассказали, что при Якирше, как называли ее красноармейцы, находились двое агентов из фирмы ее отца, которые чемоданы с "трофеями" отвозили в Одессу.)

Через несколько дней разразился скандал: ЧК обнаружила, что было похищено столовое серебро Браницких. Сара Лазаревна указала на Котовскую, которая первая со своими санитарами побывала во дворце. Конечно, сразу стало очевидно, что это не так.

Прошли годы.

В 1924 году отец с матерью возвращались из Москвы в Умань через Харьков, где тогда жил Якир, находившийся в должности командующего украинским военным округом.

Котовские были приглашены Якиром на званый обед, во время которого мама обратила внимание на столовое серебро с вензелем "Б". "Так вот где серебро Браницких", - громко воскликнула она, всегда очень острая на язык. Воцарилось неловкое молчание, а Якир побагровел, как рак.

Подобно этим было довольно много других эпизодов. Но если я отвечу на ваш вопрос положительно, то это будет означать, что я считаю Якира одним из организаторов убийства Котовского.

Однако у меня нет никаких доказательств. Важно другое: что происходило в следующее пятилетие после убийства отца. Вначале все материалы затребовал к себе Фрунзе."

Семья Котовского считает, что командарм И. Якир непосредственно причастен к убийству

Якир был хорошо известен как троцкист, а Троцкий был врагом Фрунзе

"Затем, через три месяца, М.В. Фрунзе погибает, и дело Котовского возвращается в Одессу. По моему глубокому убеждению, одним из основных мотивов убийства отца оказалась его дружба с М.В. Фрунзе.

Отец сблизился с ним в 1922 г. Исследователи жизни и деятельности отца связывают эту дружбу с их этнической принадлежностью - оба были полумолдаване. Но не это главное. В их жизненном пути было много общего: и происхождение, и образованность, и знание иностранных языков (кроме русского и молдавского отец немного говорил по-французски, по-немецки и по-еврейски), и тяжелые годы каторги и ссылки. Смелые побеги, а главное - сходная мотивация вступления на путь борьбы с царизмом.

Оба стали военными профессионалами в горниле гражданской войны. Постепенно Котовский становится правой рукой Фрунзе в армии.

Как рассказывала мама, в 1925 году Фрунзе принял решение назначить отца своим заместителем (Наркомвоенмора и председателя Реввоенсовета ). После отдыха в июле-августе в Чабанке, около Одессы, отец по возвращении в Умань должен был передать командование корпусом Н.Н. Криворучко и выехать в Москву.

Но был убит в ночь накануне отъезда из Чабанки. Напомню, что именно в эти 1924-1925 годы шла острая борьба за власть между группировками Сталина и Троцкого. После снятия последнего с поста Наркомвоенмора его позиции постепенно ослабели, но влияние и в армии, и в других властных структурах все еще было велико. Выдвижение Фрунзе внесло новый момент в эту борьбу.

Смерть Котовского в один год с М.В. Фрунзе вызвала вздох облегчения не одного политика в Москве и в Харькове, тогдашней столице Украины . Дело в том, что Котовский всегда был "трудно управляемым", постоянно демонстрирующим независимость в мыслях и поступках. Сохранилась его любопытная докладная записка Фрунзе, в которой он излагал план воссоединения Бессарабии с Россией еще в 1924 г.

Он предлагал, что с одной из своих дивизий переправится через Днестр в Бессарабию, в течение нескольких дней разгромит румынские войска при поддержке большинства населения, которое восстанет при известии о появлении Котовского. Советское правительство при этом объявит Котовского вне закона, а он создаст в Бессарабии новую власть, которая выскажется за ее воссоединение с Россией.

Этот вполне реалистический план был отвергнут Фрунзе из-за опасности серьезных международных осложнений.

В 1923 году Котовский выиграл крупнейшие после окончания Гражданской войны военные маневры, после чего на совещании в Москве высшего комсостава выступил с предложением преобразовать ядро кавалерии в автобронетанковые подразделения.

Однако этот план не был принят из-за противодействия Ворошилова и Буденного. (Кстати, в 1949 году С.М. Буденный во время встречи с матерью и мной в Кишиневе на праздновании 25-летия восстановления молдавской государственности признал правоту отца, поскольку этот план начал осуществляться накануне ВОВ.) Короче говоря, Котовский в 1925 году входил в "первую пятерку" комсостава Красной Армии.

Одновременно Котовский получил известность как блестящий хозяйственник-рыночник, восстановивший ряд промышленных предприятий и создавший на Правобережной Украине сеть сбытовой и потребительской кооперации, как основатель крупных сельскохозяйственных предприятий - коммун. Сохранилась высокая оценка Котовского как хозяйственника в записке Куйбышева, адресованной Кирову.

А Дзержинский вообще предлагал демобилизовать Котовского и назначить начальником Трудфронта, организации по восстановлению промышленности."

Дзержинский был одним из тех, кто враждовал с Котовским, а все потому что Дзержинский сам был троцкистом

Обладая таким ресурсом как ГПУ он мог организовать устранение неугодных ему лиц

"И только Фрунзе отстоял Котовского в армии. При условии перевода Котовского в Москву тандем Фрунзе-Котовский мог бы изменить конфигурацию расстановки политических сил. Какая из двух основных соперничавших группировок могла быть причастна к убийству отца?

Окончательный ответ дать сегодня нельзя. Но я склоняюсь к версии о "троцкистском следе". Косвенным доказательством этого является судьба убийцы Котовского, которого "прикрыли силовые структуры" Харькова и Одессы.

(Кстати, еще в 1926-м, уже после гибели Котовского, Сталин дал ему блестящую характеристику, ставшую известной биографам отца лишь после ВОВ, в которой он назвал его "храбрейшим среди скромных наших командиров и скромнейшим среди храбрых".)

«В 1940 году мама по совету секретаря Союза писателей и члена ЦК ВКП(б) В.Ставского направила в ЦК письмо о пересмотре в судебном порядке дела об убийстве Котовского. Мама изложила многие обстоятельства гибели отца, но никакой реакции властей не последовало.

Имя отца оставалось популярным в народе, однако поначалу властями его память не очень-то культивировалась. В 1935 году Алексей Толстой задумал написать об отце сценарий фильма и книгу.

Он вел переписку с матерью, и она послала ему несколько писем Котовского. Однако в дело вмешался Гарькавый, командовавший тогда Ленинградским военным округом и хорошо знавший отца по Гражданской войне.

Гарькавый представил Толстому Котовского как "рубаку" и посоветовал написать книгу об обороне Царицына. Так родился у Толстого "Хлеб". Остается добавить, что в Гражданскую Гарькавый служил комиссаром у Якира, а его жена была сестрой жены Якира .

Я не оставляю надежды, что когда-нибудь в недрах архивов ФСБ будет найдена разгадка тайны убийства Котовского. Меня натолкнул на это разговор со знакомым военным следователем в 1946 году. Он вел дело захваченного в Маньчжурии атамана Семенова.

В конце 20-х годов этот следователь, проходивший в Киеве военную службу, бывал в нашей семье. От него я узнал, что в сверхсекретном архиве органов госбезопасности он познакомился с делом Котовского.

Оказывается, что еще при жизни отца, в 20-е годы, в Москву о нем поступали агентурные сведения. Стало быть, Котовский был одним из тех людей, за которыми ЧК официально следило.»

…………………….

Таков рассказ сына Котовского. До сих пор неизвестно точно, мог бы Котовский стать замом Фрунзе, но он точно был его близким другом и верным соратником.

С тех пор как Фрунзе сменил Троцкого на посту нарковоеномора, он успел 3 раза попасть в авто-аварии и чуть не погибнуть от взрыва вагона поезда

Его ближайшие товарищи умирали один за другим.

Понимал ли сам Михаил Фрунзе, что он стал мишенью? Может и понимал, но ничего сделать не пытался или не мог.

……………………

Час X для него наступил в 29 октября 1925 года в 12.40, когда он пришел по приглашению врачебных специалистов на операцию

На деле это было приглашение на смерть….

ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В. П. НОГИНА

1892 - Ногин окончил четырехклассное училище в городе Калязине Тверской губернии.

1897 - Ногин начал принимать участие в революционном движении, работая красильщиком на фабрике Паля в Санкт-Петербурге.

1898 - Ногин вступил в Российскую социал-демократическую партию, примкнул к петербургской группе «Рабочее знамя», был арестован за организацию крупной забастовки за Невской заставой.

1898, 16 декабря-1899, 14 декабря - Ногин отбывал заключение в С.-Петербургском доме предварительного заключения.

1399, 15 декабря-1890, 25 августа - Ногин отбывал ссылку под гласным надзором полиции в городе Полтаве.

1900, 15 сентября-1901, 5 июля - Ногин жил в эмиграции в Лондоне, там 10 октября 1900 года получил первое письмо от В. И. Ленина.

1901, 7 июля - Ногин приехал к В. И. Ленину в Мюнхен и через девять дней направился в Россию в качестве агента «Искры».

1901, август - сентябрь - Ногин работал в Москве, встретился с Н. Э. Бауманом и И. В. Бабушкиным, выполняя поручения редакции «Искры».

1901, 3 октября-1902, 29 августа - Ногин отбывал заключение в Трубецком бастионе Петропавловской крепости.

1902, 30 августа-1903, 17 апреля - Ногин находился в ссылке в с. Назарово Ачинского уезда Енисейской губернии.

1903, 16 июня-12 октября - Ногин работал в качестве агента организационного комитета по созыву II съезда РСДРП в городе Екатеринославе, затем около месяца - в Ростове-на-Дону и в Москве.

1904, 9 марта-1905, 25 июля - Ногин отбывал заключение в Николаевской и Ломжинской тюрьмах.

1905, 2 августа - Ногин прибыл в ссылку в с. Кузомень на Кольском полуострове, 9 августа бежал в Женеву к В. И. Ленину.

1905, 16 ноября-1906, 12 февраля - Ногин работал в С.-Петербурге в качестве члена Петербургского комитета РСДРП, руководил его военной организацией и был членом Петербургского Совета рабочих депутатов (второго созыва).

1906, 15 февраля-8 августа - Ногин был одним из руководителей Бакинского комитета РСДРП и принимал участие в организации летней забастовки нефтяников за восстановление «декабрьского договора» 1904 года.

1906, 12 августа-1907, 20 апреля - Ногин работал в Москве: был членом МК, руководил партийной организацией в Рогожском районе, затем был избран председателем Московского Центрального бюро профсоюзов.

1907, 30 апреля-19 мая - Ногин был делегатом от московской организации РСДРП на V Лондонском съезде, избран членом ЦК РСДРП.

1907, 1 октября - Ногин был арестован в Москве на конференции профсоюзов, просидел три месяца в заключении.

1908, 17 апреля - Ногин арестован в Москве на 1-м Всероссийском кооперативном съезде, после 4 месяцев заключения отправлен в ссылку в город Березов Тобольской губернии.

1908, 10 октября-1909, 1 января - Ногин отбывал ссылку в городе Березове; 1 января 1909 - бежал.

1909, 14 февраля - Ногин арестован в Белоострове при выезде за границу, 23 июня был доставлен снова в г. Березов, 27 июня - бежал.

1909, июль-1910, май - Ногин работал как член ЦК РСДРП; в январе 1910 года был на пленуме ЦК в Париже, где избран членом Русского бюро ЦК.

1910, 13 мая - Ногин арестован в Москве и после четырех месяцев заключения отправлен в ссылку в город Туринск Тобольской губернии. Прибыл туда 22 июля 1910, бежал 27 июля.

1910, 16 августа-1911, 26 марта - Ногин в качестве руководителя Русского бюро ЦК жил и работал в Туле.

1911, 26 марта-1914, 20 марта - Ногин после заключения в Тульской тюрьме отбывал ссылку в Верхоянске. Затем около трех месяцев жил в Якутске.

1914, июль-1917, февраль - Ногин работал в Саратове и в Москве, занимаясь главным образом литературной деятельностью.

1917, 1 марта - Ногин избран товарищем председателя Московского Совета рабочих депутатов.

1917, 24–29 апреля - Ногин участвовал в VII Всероссийской (Апрельской) конференции РСДРП, избран членом ЦК партии,

1917, 3-24 июня - на I Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов избран членом президиума ЦИК.

1917, 26 июля-3 августа - Ногин участвовал в работе VI съезда РСДРП(б), избран в члены ЦК партии.

1917, 24–25 октября - Ногин принимал участие в руководстве вооруженным восстанием в Петрограде, 26-го - на II Всероссийском съезде Советов назначен наркомом торговли и промышленности в первом СНК.

1917, 26 октября-2 ноября - Ногин в качестве члена Военно-революционного комитета был одним из руководителей восстания в Москве.

1918, 10 октября - Ногин назначен членом Президиума Высшего Совета Народного Хозяйства и председателем Главного, правления текстильных предприятий.

1920, 12 марта-1 июля - Ногин был заместителем главы торговой правительственной делегации для переговоров с Англией и другими державами.

1921, 13 октября - Ногин был назначен членом Турккомиссии ВЦИК и председателем Главного хлопкового комитета.

1923, 26 октября-1924, 10 февраля - Поездка Ногина в США по делам текстильного синдиката.

Из книги Черты из моей жизни автора Циолковский Константин Эдуардович

Основные даты жизни и деятельности 1857 г. - 17(5) сентября в селе Ижевском Спасского уезда Рязанской губернии в семье лесничего Эдуарда Игнатьевича Циолковского и его жены Марии Ивановны Циолковской, урожденной Юмашевой, родился сын - Константин Эдуардович

Из книги Третьяков автора Анисов Лев Михайлович

Из книги Александр Гумбольдт автора Сафонов Вадим Андреевич

Основные даты жизни и деятельности 1720 - Родился простым бюргером Александр Георг Гумбольдт - отец братьев Вильгельма и Александра: лишь в 1738 году получил наследственное дворянство отец Александра Георга (дед братьев Гумбольдт) Иоганн Пауль. Род Гумбольдтов восходит к

Из книги Финансисты, которые изменили мир автора Коллектив авторов

Основные даты жизни и деятельности 1723 г. Родился в городе Керколди в Шотландии1737 г. Поступил в Университет Глазго1740 г. Поступил в Оксфорд1759 г. Опубликовал первый труд «Теория нравственных чувств»1765 г. Стал наставником герцога Баклю, которого сопровождал в поездке по

Из книги автора

Основные даты жизни и деятельности 1818 г. Родился в Трире1830 г. Поступил в гимназию1835 г. Поступил в университет1842 г. Начал сотрудничать с «Рейнской газетой»1843 г. Женился на Женни фон Вестфален1844 г. Переехал в Париж, где познакомился с Фридрихом Энгельсом1845 г. Организовал

Из книги автора

Основные даты жизни и деятельности 1837 г. Родился в Хартфорде1862 г. Учредил в Нью-Йорке банк J. P. Morgan & Cо1869 г. Стал вице-президентом железной дороги Olbany & Sascuehanna1878 г. Банк Джон Моргана финансировал проект Томаса Эдисона1892 г. Основал General Electric1901 г. Приобрел Carnegie Steel у

Из книги автора

Основные даты жизни и деятельности 1839 г. Родился в городе Ричфорде в США1855 г. Устроился на работу в Hewitt & Tuttle1858 г. Совместно с Морисом Кларком основал компанию Clark & Rockefeller1864 г. Женился на Лоре Спеллман1870 г. Основал компанию Standard Oil1874 г. Родился единственный сын и

Из книги автора

Основные даты жизни и деятельности 1848 г. Родился в Париже, где его семья жила в эмиграции1858 г. Возвращение с семьей в Италию, в Турин1870 г. Окончил Туринскую инженерно-техническую школу и поступил на работу в железнодорожную компанию во Флоренции1874 г. Перешел в

Из книги автора

Основные даты жизни и деятельности 1880 г. Родился в Ярославской губернии1899 г. Поступил в Киевский университет, но не закончил его1902 г. Начал учебу в Мюнхенском политехническом институте1911 г. Окончил юридический факультет Киевского университета1913 г. Стал преподавателем

Из книги автора

Основные даты жизни и деятельности 1883 г. Родился в Кембридже, в семье университетского профессора и писательницы1897 г. Поступил в Итонский колледж1902 г. Поступил в Королевский колледж Кембриджского университета1906 г. Поступил на государственную службу в Министерство

Из книги автора

Основные даты жизни и деятельности 1890 г. Родился в городе Логан в США1908 г. Бросил учебу в колледже Бригама Янга1912 г. После смерти отца возглавил семейный бизнес1913 г. Женился на Мэй Янг1916 г. Организовал Eccles Investment Company1933 г. Участвовал в создании чрезвычайного закона о

Из книги автора

Основные даты жизни и деятельности 1892 г. Родился в костромской деревне1911 г. Поступил в Императорский Санкт-Петербургский университет1917 г. Стал заместителем министра продовольствия Временного правительства и избран членом Учредительного собрания1920 г. Возглавил

Из книги автора

Основные даты жизни и деятельности 1894 г. Родился в Лондоне1911 г. Поступил в Колумбийский университет1914 г. Окончил университет и поступил на работу в брокерскую фирму Newburger, Henderson & Loeb1920 г. Стал партнером и совладельцем фирмы Newburger, Henderson & Loeb1925 г. Основал фонд Benjamin Graham

Из книги автора

Основные даты жизни и деятельности 1896 г. Родился в Линне1917 г. Окончил Гарвардский университет1928 г. Основал паевой инвестиционный фонд Pioneer Fund, ставший одним из самых успешных в мире1930 г. Издана самая известная книга Каррета «Искусство спекуляции»1963 г. Основал Carret &

Из книги автора

Основные даты жизни и деятельности 1899 г. Родился в Вене1917 г. Участие в Первой мировой войне1918 г. Поступил в Венский университет1923 г. Стажировался в Колумбийском университете1926 г. Женился на Хелен Фрич1924 г. Организовал с Людвигом фон Мизесом Институт изучения деловых

Из книги автора

Основные даты жизни и деятельности 1905 г. Родился в Мюнхене, через три недели был крещен в Санкт-Петербурге1925 г. Окончил Ленинградский университет1927 г. Приглашен в Институт мирового хозяйства при Кильском университете1928 г. Защитил докторскую диссертацию в Берлинском

Ногин В. П. (партийный псевдоним -
Макар и др.) (1878-1924 гг.),
участник Октябрьской революции в Москве.
Член КПСС с 1898 г.
Родился в семье приказчика в Москве.
Работал на Глуховской мануфактуре в Богородске
(ныне Ногинск), затем на красильной фабрике Паля
(ныне прядильно-ткацкий комбинат им. В. П. Ногина)
в Петербурге. В революционном движении
с 1896 г., входил в социал-демократическую
группу «Рабочее знамя». В том же году арестован
и сослан. Из ссылки бежал и эмигрировал
в Лондон. Установил переписку с В. И. Лениным,
с которым встречался в Мюнхене. В 1901 г.
в Россию вернулся агентом ленинской «Искры»:
работал в Москве и Петербурге.
Входил в Организационный комитет по подготовке
II съезда РСДРП. В 1906 г.- член Московского комитета РСДРП, ответственный партийный организатор Рогожского района,
один из руководителей профессионального движения.
Делегат V (Лондонского) съезда РСДРП (1907 г.), на котором
избран членом ЦК.
За участие в революционном движении Ногин неоднократно подвергался арестам и ссылкам. В Верхоянске написал книгу «На полюсе холода»,
получившую высокую оценку М. Горького. В годы реакции проявлял примиренчество по отношению к ликвидаторам, в годы первой мировой войны - к меньшевикам-оборонцам. С 1916 г.- в Москве, вошел в состав
Московского областного бюро ЦК РСДРП.
В 1917 г., в период от Февраля к Октябрю, Ногин - член Президиума
Исполкома Московского Совета рабочих депутатов, в сентябре - председатель Моссовета, член МК РСДРП(б). Член ВЦИК 1-го созыва.
Делегат 7-й (Апрельской) Всероссийской конференции и VI съезда
РСДРП(б), на которых избирался членом ЦК партии. В дни Октябрьского
вооруженного восстания - член Московского Военно-революционного
комитета. Делегат II Всероссийского съезда Советов рабочих
и солдатских депутатов. В первом составе Советского правительства -
народный комиссар по делам торговли и промышленности.
В политической работе Ногин допускал кратковременные ошибки
и колебания. Своевременная принципиальная критика со стороны
В. И. Ленина, преданность делу революции помогли Ногину быстро
исправить ошибки. С 1918 г.- на ответственной государственной
и хозяйственной работе. Похоронен на Красной площади
у Кремлевской стены.

Вне партии ничто не имело для него смысла

Возвратились из ссылки товарищи. Они митинговали на заводах, в полках, на площадях - Емельян Ярославский, Осип Пятницкий, Михаил Владимирский, Павел Штернберг, Алексей Ведерников. У поляков и литовцев, эвакуированных на годы войны в Москву, выступал Феликс Дзержинский...

Волнами пошли в Москве конференции: городская, окружная, областная - большевики искали таких форм деятельности, которые бы лучше отвечали требованиям момента. 1-я городская конференция большевиков открылась утром 3 апреля. Четыреста делегатов от 6 тысяч членов партии впервые за все годы заседали легально. Свобода казалась полной: говорили без всякой оглядки на пристава или околоточного. Охранка была разгромлена, многие полицейские участки сожжены. Кое-кому казалось, что теперь достаточно контролировать каждый шаг Временного правительства, чтобы оно не допускало злоупотреблений, и все пойдет отлично. Другие предлагали «давить» на Временное правительство. И кто-то наивно полагал, что с таким «давлением» и контролем удастся дотянуть до Учредительного собрания. А уж оно-то, несомненно, передаст власть восставшему народу.

На мой взгляд, все это иллюзии, Емельян Михайлович,- говорил Ногин Ярославскому.- Трудно разбираться без Ильича, скорей бы уж он приехал!

И, словно отвечая этой мысли Виктора Павловича, вышел к трибуне громкоголосый Иван Иванович Скворцов-Степанов и сказал такое, от чего перехватило дух:

Только что получено радостное сообщение, товарищи! Сегодня вечером прибывает в революционный Петроград Владимир...

Ему не дали закончить фразу. Гулом оваций ответил зал. «Да здравствует Ленин! Ленин! Ле-нин!» - неслось под сводами. Все ждали этого момента, и он наступил.

А через два дня все встало на место, как только Владимир Ильич провозгласил с броневика у Финляндского вокзала великий лозунг эпохи: «Да здравствует социалистическая революция!» - и произнес 4 апреля в Таврическом дворце речь, в которой были изложены его знаменитые Апрельские тезисы.

Виктор Павлович выступал в эти дни на огромном митинге солдат, столпившихся кольцом на песчаном плацу Ходынского поля. Ему хотелось сказать мужикам и рабочим в солдатских шинелях как можно проще, какую правду несут большевики народу в эти первые дни весны.

Он стоял на пустых ящиках из-под патронов, держал в руке скомканную шляпу и пытливо вглядывался в жадные глаза притихшей толпы. И понимал, что все переживают нечеловеческое борение в душе, потому что вчера еще не сомневались, что надо доколачивать «ненавистного германца». А война опостылела, как короста, и нет никакого желания подставлять башку под немецкую пулю. И землица наливается весенними соками, соскучилась за долгие годы по мужицким - умным и сильным - рукам.

Этот же большевик как гвозди вколачивает в голову: войну надо кончать, она на пользу только господам из Временного правительства. Министры-капиталисты всегда будут гнать солдат на фронт, пока у них в руках власть. Зачем нам две власти? Вся сила должна быть у Советов, поскольку создают их на местах рабочие, солдаты и крестьяне - народ, хозяин своей судьбы. Вся власть Советам! Советы и заключат мир в интересах народа, а не капиталистов. И революцию на полпути оставлять нельзя: через Советы - по всей стране, снизу доверху - добиваться перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую. Вот почему Ленин и говорит: «Да здравствует социалистическая революция!» Только такая революция конфискует землю у помещиков и передаст ее народу. И только такая революция откроет путь к грядущему социализму.

Вот чего хочет Ленин. А меньшевики и эсеры из Петроградского Совета осуждают его план. Временное правительство замышляет расправу с Лениным. Не поддавайтесь на провокацию, товарищи, в наших силах предотвратить эту угрозу вождю трудящихся!

Теперь намного изменился масштаб его деятельности, и он не раз побывал на фронте.

В одних частях встречали цекиста как доброго друга. И после митинга писали домой письма: не ждите Учредительного собрания, конфискуйте землю у помещика немедленно.

В других - смотрели на Ногина как на дальнего родича, от которого пора и отвернуться. Находился очередной горлохват и начинал кричать, что большевики струсили и отступили. Прежде, мол, говорили: надо превращать войну империалистическую в войну гражданскую. А нынче до того докатились, что их устраивает мирный путь развития. И сколь еще ждать, пока укрепятся Советы и закончат войну?

Ногин не терял самообладания. Но когда крикуны пытались заткнуть ему рот, напоминал о своей жизни. И притихшие солдаты вдруг видели 50 царских тюрем, где кормил вшей и голодал этот их оратор в пенсне и порыжевшей шляпе.

Мне бы скорей вашего хотелось видеть плоды революции. Но нельзя перегибать, когда на карту поставлена судьба социалистической России. Время работает на нас. Помогайте нам добиться полной победы в Советах, и они решат вопрос о мире. А землю не провороньте: мы призываем брать ее у помещика!

Великое расслоение шло в русской армии. И кое-где встречали Ногина в штыки. В казачьей части, неподалеку от Пскова, .его стащили с трибуны.

Катись ты отсюда, дорогой товарищ! Уж какой человек - не тебе чета, сам Плеханов! -- и тот говорит, что ваш Ленин плетет бред. И чего ему не плести: германский генеральный штаб мешок червонцев подкинул! Доберемся мы и до вас и поговорим по-солдатски, дай вот только германа прикончить!

Июнь весьма был насыщен событиями в жизни Ногина. Он руководил самой крупной в стране фракцией большевиков в советских органах: в Московском Совете сторонники Ленина едва не добились перевеса. Он был в Президиуме I Всероссийского съезда Советов. 4 июня, когда Церетели заявил, что нет в России политической партии, которая во имя спасения родины могла бы взять всю полноту государственной власти, с большевистских скамей послышался громкий голос: «Есть такая партия!». Это был голос Ленина.

Ногин находился в Петрограде, когда надо было решать сложнейший вопрос дня: являться Владимиру Ильичу на суд контрреволюции или надежно укрыться в подполье? Ногин был в тот час возле Ильича, в квартире Сергея Аллилуева на 10-й Рождественской улице.

«Ленин и Крупская там,- вспоминал Серго.- Не успели мы сесть, как вошли Ногин и В. Яковлева. Пошли разговоры о том, надо ли Владимиру Ильичу явиться и дать себя арестовать».

Никогда в жизни не переживал Ногин такой ужасной минуты, он не видел категорически точного решения. На любую жертву готов он был для Ильича. Но всякая жертва сейчас не казалась оправданной. Да и не в ней дело: запятнана партия, о Ленине говорят на всех углах, что этот германский шпион удрал к Вильгельму. «А коли он тут, почему хоронится? Видать, совесть и впрямь нечиста?» - рассуждали даже те солдаты, которые не раз заявляли о своих симпатиях большевикам. Жить с таким обвинением ее вождя партия не может. Как оправдаться перед широкими массами? Они же шарахнутся в сторону, как только утвердятся в, мысли, что Ленин не желает снять с себя обвинение. Да и кто может сделать это лучше его?

Как раз в это время заходит Елена Стасова. Она, волнуясь, сообщает, что в Таврическом дворце вновь пущен слух, якобы по документам архива департамента полиции Ильич - провокатор! Эти слова произвели на Ленина невероятно сильное впечатление. Нервная дрожь перекосила его лицо, и он со всей решительностью заявил, что надо ему сесть в тюрьму.

Ильич объявил это нам тоном, не допускающим возражений».

Ленин уже попрощался с Крупской:

Может, не увидимся уж...- И они обнялись.

Но тогда заколебались товарищи. Страшной до ужаса казалась им мысль, что они видят вождя в последний раз: ведь в угаре чудовищной политической сплетни каждый дурак может пустить в него пулю. Нет, выпускать Ленина из квартиры нельзя!

Долго сидели молча. Затем обсудили всю ситуацию еще раз. И пришли к выводу: Ногин - член Президиума ЦИК от большевиков Москвы, он должен поехать вместе с Серго к другому члену Президиума - Анисимову - и договориться с ним об условиях содержания Ильича в тюрьме.

«Мы должны были добиться от него гарантий, что Ленин не будет растерзан озверевшими юнкерами,- вспоминал Серго.- Надо было добиться, чтобы Ильича посадили в Петропавловку (там гарнизон был наш), или же, если посадят в «Кресты», добиться абсолютной гарантии, что он не будет убит и предстанет перед гласным судом. В случае утвердительного ответа Анисимов под вечер на автомобиле подъезжает к условному подъезду на 8-й Рождественской, где его встречает Ленин, и оттуда везет Ильича в тюрьму, где, конечно, его прикончили бы, если бы этой величайшей, преступной глупости суждено было совершиться.

Мы с Ногиным явились в Таврический и вызвали Анисимова. Рассказали ему о решении Ильича и потребовали абсолютной гарантии. На Петропавловку он не согласился. Что касается гарантии в «Крестах», заявил, что, конечно, будут приняты все меры. Я решительно потребовал от него абсолютных гарантий (чего никто не мог дать!), пригрозив, что в случае чего-либо перебьем их всех. Анисимов был рабочий Донбасса. Мне показалось, что его самого охватывает ужас от колоссальной ответственности этого дела. Еще несколько минут, и я заявил ему: «Мы вам Ильича не дадим». Ногин тоже согласился с этим».

И словно гора упала с плеч, когда в тот же вечер Ногин узнал, что Владимир Ильич благополучно вышел из города.

Теперь надо было всей партии брать на себя защиту Ленина. И это мог сделать только съезд партии.

VI съезд открылся полулегально 26 июля 1917 года в доме № 62 по Сампсониевскому проспекту, на Выборгской стороне.

Открыл съезд Михаил Ольминский. О явке Ленина в суд сделал доклад Серго Орджоникидзе. Он заявил: партия не может допустить, чтобы из «дела Ленина» контрреволюция сотворила второе дело Бейлиса . И съезд единодушно высказался за неявку Ленина в суд. Он послал приветствие Владимиру Ильичу и избрал его почетным председателем.

Виктор Павлович Ногин - один из старейших членов партии и член Центрального Комитета - получил слово для закрытия съезда.

Наш съезд является... первым съездом, наметившим шаги к осуществлению социализма,- сказал он.- Как бы ни была мрачна обстановка настоящего времени, она искупается величием задач, стоящих перед нами, как партией пролетариата, который должен победить и победит. А теперь, товарищи, за работу!

Как и 10 лет назад, он теперь беспрерывно курсировал в поездах «Москва-Петроград». В Москве он выступал на митингах и предлагал резолюции, которые вытекали из решений съезда, и добивался изгнания из Московского Совета меньшевиков и эсеров. Их влияние заметно падало, так как московские рабочие и солдаты резко повернули влево - к большевикам.

В Петрограде Ногин активно работал в ЦК и во Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете.

5 августа ЦК выделил Ногина для руководства партийной работой в Московской области, а затем направил в Демократическое совещание, которое будто бы должно было решить вопрос об организации власти на демократических началах. Совещание открылось 14 сентября. А на другой день ЦК партии получил для обсуждения два письма Владимира Ильича Ленина: «Большевики должны взять власть» и «Марксизм и восстание». Партия объявила бойкот Демократическому совещанию и снова выдвинула лозунг «Вся власть Советам - в центре и на местах!». И призвала рабочих, солдат и крестьян бороться за созыв II Всероссийского съезда Советов.

Этот лозунг был весьма оправдан: в Петрограде, в Москве и в ряде других крупных центров большевики добились победы в Советах. 19 сентября Виктор Павлович Ногин стал первым большевистским председателем Московского Совета. Демократическое совещание не осмелилось идти на сговор с кадетами. Но не поддержало и требований партии Ленина. И выделило из своей среды Совет Российской Республики (предпарламент), который мог быть только совещательным органом при Временном правительстве.

21 сентября в ЦК обсуждался вопрос: как быть с этим эсеро-меньшевистским детищем? Оставаться в нем или выходить из него? Голоса разделились почти поровну. ЦК обратился к большевистской фракции Демократического совещания. За участие в предпарламенте высказалось 77 человек, среди которых был и Ногин, 50 - против.

Владимир Ильич, обеспокоенный таким исходом дела, выступил с резким письмом за бойкот. Он обозвал предпарламент «революционно-демократическим» совещанием «публичных мужчин» и высказался за то, чтобы быстрее разогнать «бонапартистскую банду Керенского с его поддельным предпарламентом».

«Невозможны никакие сомнения насчет того, что в «верхах» нашей партии заметны колебания, которые могут стать гибельными, ибо борьба развивается, и в известных условиях колебания, в известный момент, способны погубить дело. Пока не поздно, надо всеми силами взяться за борьбу, отстоять правильную линию партии революционного пролетариата.

У нас не все ладно в «парламентских» верхах партии; больше внимания к ним, больше надзора рабочих за ними; компетенцию парламентских фракций надо определить строже.

Ошибка нашей партии очевидна. Борющейся партии передового класса не страшны ошибки. Страшно было бы упорствование в ошибке, ложный стыд признания и исправления ее» .

Виктор Павлович не сделал выводов из этого строгого предупреждения вождя. Он опасался, что партия может потерять все связи даже с теми элементами, которые способны пойти с ней до определенного рубежа. Ему иногда казалось, что слишком смелые шаги Ленина могут послужить основанием для гражданской войны. Но у него не было коренных расхождений с ЦК, и он, не кривя душой, согласился с мнением товарищей о выходе из предпарламента.

Виктор Павлович видел, что час восстания близок. Но его страшила мысль, что одним большевикам придется формировать новую, революционную власть. Удержат ли они эту власть без поддержки других социалистических партий?

Иногда ему казалось, что одни большевики не смогут ликвидировать хаос, который поставил страну на грань краха.

Старая Россия и впрямь разваливалась на глазах. В Москве и Петрограде почти не было хлеба, и в длинных очередях к продовольственным лавкам каждый день подбирали истощенных людей. Транспорт парализовался. Безработица добивала голодающих. Стачки и локауты сотрясали обе стороны, угольный Донбасс и Одессу. Солдаты донашивали опорки и бросали оружие. В Сибири, на Кавказе, в Средней Азии, в Екатеринославе распадались Советы под натиском контрреволюции. Буржуазная Рада в Киеве формировала армию против России. Национализм поднял голову в Польше, в Финляндии, в Прибалтике. Кубань объявила себя независимым казачьим государством. Генерал Каледин собрал три армии казаков и грозил выступлением с Дона. Вильгельм II готовил наступление на Петроград.

В такой ситуации Владимир Ильич направил 1 октября письмо членам ЦК и большевикам в обеих столицах.

Жаркие дебаты развернулись в связи с этим письмом в Москве. Алексей Рыков , который наиболее определенно развивал взгляды товарищей из правого крыла МК, и «левые» из Московского областного бюро - Бухарин, Сапронов, Осинский - добились решения: Москва не может взять на себя почин выступления. Виктор Павлович Ногин согласился с таким выводом.

24 октября - на пленуме ЦК в канун победы - никто не отрицал, что власть надо брать в ночь на 25-е, как этого требовал Владимир Ильич. Было внесено предложение: всем членам ЦК быть на месте, и никому не отлучаться из Смольного без разрешения Центрального Комитета. А Ногин одновременно рекомендовал выяснить, на какие действия может пойти ЦИК, когда восстание победит.

Меня беспокоит, какую позицию займут железнодорожники в этот исторический момент. Они признают власть одного лишь Центрального Исполнительного Комитета, и, если после восстания выступят против нас, мы будем отрезаны от всей России.

Центральный Комитет большевиков фактически заседал всю ночь. Но это было необычное заседание: оно прерывалось, когда надо было послать группу товарищей к морякам, солдатам или красногвардейцам, и возобновлялось вновь, как только поступали серьезные известия о ходе восстания.

К 10 часам утра 25 октября вся столица находилась под контролем ВРК. Только Зимний дворец, Главный штаб и Мариинский дворец да еще несколько зданий в центре города оставались в руках правительства. Военно-революционный комитет опубликовал обращение «К гражданам России», написанное Владимиром Ильичей. Оно возвещало о победоносном ходе социалистической революции, о низложении Временного правительства.

Виктор Павлович отправился на почтамт и передал по телефону текст обращения в Московский комитет большевиков.

Ночью на пленуме ЦК было решено, что он уедет в Москву вечером 25 октября. А до этого будет заседать в Президиуме II Всероссийского съезда Советов, который откроется в Смольном в 2 часа дня. Оставалось слишком мало времени, чтобы самому лично убедиться в обстановке, сложившейся в столице. В переполненном трамвае, где страсти кипели, как в огромном котле, где воздавали хвалу Ленину и с той же горячностью проклинали его, он добрался до Невской заставы, повидал старых друзей и выступил перед ними на митинге. Он особенно подчеркнул, что нигде не слышал стрельбы, не видел убитых и раненых.

Это великое благо, товарищи, что восстание развивалось бескровно и с такой поразительной быстротой. С первым днем рождения нового мира поздравляю вас, дорогие друзья! - закончил он свою речь.

Съезд не открылся ни в 2 часа дня и ни в 9 часов вечера, когда пришлось отправляться на вокзал. Делегаты съехались близко к 11. А далеко за полночь прибыли участники штурма Зимнего дворца. И весь зал восторженно приветствовал сообщение о падении Зимнего и об аресте членов Временного правительства.

Когда же поезд, увозивший Ногина, миновал Бологое, II съезд Советов одобрил написанное Лениным воззвание «Рабочим, солдатам и крестьянам!».

В ночь на 26 октября Военно-революционный комитет разослал приказ о приведении в боевую готовность революционных сил. В рабочих районах - на Пресне, в Сокольниках, Хамовниках и в Замоскворечье - ревкомы быстро стали хозяевами положения. Но в центре города ясности не было. Солдаты-двинцы, арестованные Временным правительством за выступление против войны и выпущенные в сентябре из Бутырской тюрьмы по настоянию председателя Моссовета Виктора Павловича Ногина, охраняли МК, Московский Совет и Военно-революционный комитет. За спиной Рябцева стоя-

ли юнкера. Два лагеря четко размежевались, но боевых действий не начинали.

Не успел Виктор Павлович обстоятельно рассказать на пленуме Московского Совета о ходе победоносного восстания в Петрограде, как пришлось ему идти 26 октября, вечером, на переговоры с Рябцевым. Обе стороны говорили о том, что недопустимо доводить в Москве дело до кровопролития. Делегация Ногина искренне верила в бескровную победу в Москве. И предлагала Рябцеву сложить оружие, так как в Петрограде уже создана II Всероссийским съездом Советов новая, законная власть.

Рябцев перехватил инициативу: 28 октября юнкера взяли Кремль и учинили кровавую расправу над солдатами 56-го полка. Бои стали завязываться во всех районах.

Нужна передышка! - страстно говорил Виктор Павлович на заседании ВРК.- Надо еще раз идти на переговоры. У Рябцева силы на исходе, он должен сдаться. Нужно прекратить кровопролитие и сохранить Кремль. Иначе мы дойдем до того, что каждый честный социалист перестанет подавать нам руку.

Это была глубоко ошибочная позиция - выжидание, переговоры в данный момент ослабляли силы революции. Но делегация Ногина, еще не поняв своей ошибки, снова отправилась на переговоры.

Перемирие, длившееся ровно сутки, окончилось в полночь 30 октября. На другой день прибыли в Москву красногвардейцы и солдаты из Иваново-Вознесенска и Шуи во главе с Фрунзе, рабочие отряды из Владимира, Тулы и Серпухова. Из Питера прорвался по железной дороге отряд балтийских моряков. 1 ноября началось решающее сражение за Москву, а 2-го, в 17 часов, Рябцев сдался.

Виктору Павловичу не пришлось разделить радость великой победы с московскими товарищами. В ночь на 2 ноября он уехал в Петроград на заседание ЦК. Да и надлежало ему определить позицию и в Совете Народных Комиссаров: с 26 октября ему принадлежал портфель наркома торговли и промышленности. Но он еще не вступал в должность.

До последнего дня он даже себе не признавался, что становится на путь резких расхождений с линией ЦК, с линией Владимира Ильича о власти. Он оставался одним из тех, кому пришлось сыграть руководящую роль в дни восстания и в Петрограде и в Москве, хотя и обливалось у него сердце кровью, что приходится платить за власть такой дорогой ценой жизни красногвардейцев, рабочих, солдат и матросов. С тревогой наблюдал он, как ширится платформа контрреволюции в стране. К открытым врагам Советской власти - генералам и монархистам, офицерам и октябристам, юнкерам и кадетам - явно склонились те, кто мог быть ее опорой в этот ответственный момент: меньшевики всех оттенков, эсеры левого и правого крыла - словом, весь так называемый демократический фронт социалистических партий. Лидер правых эсеров Чернов убежал к генералу Духонину, который объявил себя верховным главнокомандующим и готовил расправу с Советским правительством. Многие меньшевики заключили в объятия мятежного генерала Каледина. А он уже поднимал против красного Питера казачество Кубани, Терека и Астрахани. Викжель - эта вотчина меньшевиков и эсеров - не только саботировал доставку хлеба в крупные города, но и затевал форменный мятеж...

С мыслью, что на соглашение с Викжелем придется идти любой ценой, Ногин и выехал из Москвы.

Председатель ВЦИК Лев Каменев три дня вел бесплодные переговоры с Викжелем, который созвал конференцию для формирования нового правительства из всех «социалистических» партий.

Разумной мерой уступок дело можно было решить без промедления: твердо согласиться на включение левых эсеров в СНК и предложить свободный портфель наркома по делам железнодорожным наиболее приемлемому представителю Викжеля.

Но Каменев колебался и лавировал. И не пожелал дать отпор тем викжелевцам, которые предлагали исключить из правительства Владимира Ильича Ленина.

На заседании ЦК 1 ноября Владимир Ильич предложил тотчас же прекратить пагубную политику Каменева. Но тот снова возобновил переговоры с Викжелем. И на заседании ЦК 2 ноября стало ясно, что против линии Ленина выступает не один председатель ВЦИК, а целая оппозиционная группа.

Владимир Ильич внес предложение осудить оппозицию внутри ЦК и призвать скептиков и колеблющихся «бросить все свои колебания и поддержать всей душой и беззаветной энергией» деятельность Советского правительства.

В резолюции Ленина содержалось заверение, что ЦК и сейчас готов вернуть в правительство левых эсеров, которые временно отказались войти в него 26 октября. И указывалось, что «земельный закон нашего правительства, целиком списанный с эсеровского наказа, доказал на деле полную и искреннейшую готовность большевиков осуществлять коалицию с огромным большинством населения России» .

Позиции всех партий, групп и организаций обнажились немедленно, как только началось обсуждение декрета Совнаркома о закрытии буржуазных газет.

Выступил Владимир Ильич, и, по свидетельству Джона Рида, каждая его фраза падала, как молот:

Гражданская война еще не закончена, перед нами все еще стоят враги, следовательно, отменить репрессивные меры по отношению к печати невозможно.

Мы, большевики, всегда говорили, что, добившись власти, мы закроем буржуазную печать. Терпеть буржуазные газеты - значит перестать быть социалистом. Когда делаешь революцию, стоять на месте нельзя: приходится либо идти вперед, либо назад. Тот, кто говорит теперь о «свободе печати», пятится назад и задерживает наше стремительное продвижение к социализму.

Мы сбросили иго капитализма, как первая революция сбросила иго царского самодержавия. Если первая революция имела право воспретить монархические газеты, то и мы имеем право закрывать буржуазные газеты. Нельзя отделять вопрос о свободе печати от других вопросов классовой борьбы. Мы обещали закрыть эти газеты и должны закрыть их. Огромное большинство народа идет за нами!

Резолюция Ленина была принята: Виктор Павлович голосовал за нее. Но левые эсеры заявили, что не принимают на себя ответственность за то, что происходит в этом зале Смольного. И ушли из ВЦИК и со всех прочих ответственных постов.

Единственная надежда даже на блок с левыми эсерами была утрачена.

К этому времени Виктор Павлович узнал, что Владимир Ильич подготовил «Ультиматум большинства ЦК РСДРП(б) меньшинству», что он вызывал к себе представителей большинства и добился: девять членов ЦК поставили под документом свои подписи.

Ленин требовал от меньшинства категорического ответа в письменной форме: подчиняется ли оно партийной дисциплине?

На заседании ВЦИК в ночь на 4 ноября от имени Ногина, Рыкова, Милютина, Теодоровича и Шляпникова было оглашено заявление о выходе их из Совета Народных Комиссаров.

«Мы стоим на точке зрения необходимости образования социалистического правительства из всех советских партий. Мы считаем, что только образование такого правительства дало бы возможность закрепить плоды героической борьбы рабочего класса и революционной армии в октябрьско-ноябрьские дни...»

В тот же час Каменев, Рыков, Милютин, Зиновьев и Ногин вышли из Центрального Комитета.

Скептикам пришлось вскоре признать свое поражение.

Теодорович и Шляпников подчинились партийной дисциплине и возвратились в правительство. Каменева сместили с поста председателя ВЦИК, вместо него избрали Якова Михайловича Свердлова. Ногина освободили от руководства Советом в Москве.

И 7 ноября 1917 года в «Правде» появилось яростное обращение «Ко всем членам партии и ко всем трудящимся классам России», написанное Владимиром Ильичем Лениным: «...мы заявляем, что ни на минуту и ни на волос дезертирский поступок нескольких человек из верхушки нашей партии не поколеблет единства масс , идущих за нашей партией, и, следовательно, не поколеблет нашей партии» .

Через три года притупилась острота событий этих ноябрьских дней 1917 года. И Владимир Ильич дал им оценку так спокойно, как это мог сделать только великий вождь, уверенный в правоте своего дела.

«Перед самой Октябрьской революцией в России и вскоре после нее,- писал он,- ряд превосходных коммунистов в России сделали ошибку, о которой у нас неохотно теперь вспоминают. Почему неохотно? Потому, что без особой надобности неправильно вспоминать такие ошибки, которые вполне исправлены...» Виднейшие большевики и коммунисты - и среди них Ногин - проявили колебания, испугавшись, что «большевики слишком изолируют себя, слишком рискованно идут на восстание, слишком неуступчивы к известной части меньшевиков и «социалистов-революционеров». Конфликт дошел до того, что... товарищи ушли демонстративно со всех ответственных постов и партийной и советской работы, к величайшей радости врагов советской революции. Дело дошло до крайне ожесточенной полемики в печати со стороны Цека нашей партии против ушедших в отставку. А через несколько недель - самое большее, через несколько месяцев - все эти товарищи увидели свою ошибку и вернулись на самые ответственные партийные и советские посты» .

Эти слова Владимира Ильича и дают ключ к биографии Виктора Павловича Ногина до самого последнего часа его. С высоким накалом страстей большевики «судили» своего стариннейшего друга Макара. И это естественно. Но никто не подумал, что в Колонном зале бывшего Дворянского собрания стоит перед ними штрейкбрехер, предатель, враг: вне партии, для которой он отдал все силы, ничто не имело для него смысла.

Многие знали каждый его шаг на протяжении 20 лет. Да и у младшего поколения, которое умело ценить героическую романтику подполья, был он на виду,- безукоризненно чистый душою, добрый к товарищам, всегда открытый подвигу, способный сгореть в пламени борьбы. Способный и ошибаться. Но непременно с сознанием своей правоты.

И через несколько дней Макара назначили, областным комиссаром, а с весны 1918 года - заместителем наркома труда.

Кончилось все, что недавно шло под знаком ошибок, сомнений, глубоких страданий, ранивших сердце, и борьбы совести. И выдающийся разрушитель старого мира превратился в энтузиаста-строителя.